ПЕР ГЮНТ
Пер Гюнт, несомненно, один из самых сложных персонажей Ибсена, поставивший автора в ряд властителей умов своей эпохи. Эвард Григ – тоже ключевая фигура, представитель тонкого северного романтизма в музыке.
Творческий союз обоих художников сложился во время постановки «Пер Гюнта» в Христиании (ныне Осло) в 1876 году. К спектаклю Григ написал несколько музыкальных фрагментов, которые позже отчасти видоизменил и создал две оркестровые сюиты, популярные по сей день.
Детально изучая текст Ибсена и музыку Грига, чтобы вновь слить воедино два этих мира, но уже в балете, я столкнулся с рядом проблем. Сюжетная канва пьесы, включающая и завершенные картины реального мира, и фантасмагорию мира вымышленного, предопределила философскую универсальность этого эпического полотна. В то же время музыка Грига, взятая отдельно, сама по себе, независимо от творения Ибсена, вызывает ассоциации скорее с импрессионистическими пейзажами. Иными словами, и Ибсен, и Григ - каждый придумал свою собственную версию «Пер Гюнта». Чтобы придумать свою собственную интерпретацию, мне пришлось, преодолев определенные трудности, найти эти несовпадения в версиях драматурга и композитора.
Получившийся спектакль в хронологическом плане опирается на повествование Ибсена. Тем не менее, при создании нового либретто я подробно изучил музыку Грига, причем не только к «Пер Гюнту», но и другие его произведения, фрагменты которых стали неотъемлемой частью моей музыкальной подборки. Причиной такого решения была потребность в форсировании развития балетного действия, чтобы оно стало достаточно динамичным и доступным для восприятия.
Таким образом, художественные миры Ибсена и Грига слились в новое целое, в ландшафт со множеством дорог. Я нашёл подземный ход, который теперь открыт для вас, дорогие зрители, и я приглашаю отправиться по нему в новое балетное странствие.
Эдвард Клюг о работе над спектаклем:
«Каждый интерпретатор наполняет образ Пера Гюнта новым смыслом. Я хотел объединить все эти прошлые толкования в некоем танцевальном единстве и представить свое понимание этого персонажа. Это было трудно»
«Некоторые вещи очень сложно перевести на язык танца. Одно гениальное предложение Ибсена - и тебе все понятно, а смысл, воплощенный в движения и жесты, не так очевиден. Я должен был дойти до сути каждого высказывания, прочувствовать его, пропустить через себя, через свой разум и затем - тело. Это требовало огромных усилий, но именно от этой метаморфозы я и получал максимальное наслаждение»
«Впервые работаю с сюжетной историей, которая будоражит мой режиссерский "нюх". Так как танец по природе своей более абстрактное искусство, чем драматический театр, он требует более тщательного расчета каждой мизансцены, четкого хронометража и точной фрагментации»
